"Чего не люблю, так это новых спальных районов. Они безлики и непонятны для меня. Возможно, для кого-то не имеет значения, как выглядит его дом, двор, улица, но для меня это важно. Больше всего мне нравится Демеевка. Уже давно нет этого названия, осталась только улица Демеевская, имеющая совершенно иной вид. Да и это не удивительно, человек меняется с возрастом, а город, в котором прошли лучшие годы за пол века... Но мне повезло. Я постоянно живу в этом городе, и все изменения происходят у меня на глазах. Я не прихожу в шок, как бывший наш согражданин, покинувший страну 10-15 лет. Он видит все, построенное за этот период, только дом, где он прожил долгие годы, остается неизменен, если остается.
 |
| Центральний автовокзал. 1997 рік. Фото бібліотеки "Деміївська" |
Часто, проезжая вокруг автовокзала, я приветствую два старых клена, которым, наверное, более ста лет. Так же кусок здания, где было 10-е отделение милиции. Когда рядом сносили дом Жураховских, построенный еще до советской власти, стены пришлось разбирать руками. Настолько крепок дом, построенный без цемента. А на каждом кирпиче надпись - "Доломакин". И если человек на каждом кирпиче пишет свое имя, это многое говорит и о кирпиче, и о человеке. Эти два старых клена - все, что осталось от улиц Шевская, Наливайковская, Чайковского, Данила Нечая. На этих улицах не было больших домов, частные подворья и государственные одно-двухэтажки, перестроенные бараки. Зато были неповторимые люди. Все можно построить, реставрировать, воссоздать, как в этнографическом музее в Пирогово, но людей, живших в этих домах, уже не будет. Не будет никогда, и это самая большая потеря. Попробую рассказать о некоторых, так как обо всех это невозможно.
Семья Аккерманов, проживающая в четырнадцатом номере, по улице Наливайковской, состояла из отца, имени которого никто не знал, мать называли все "доктор Акерман" и сын Лея. Отец был обыкновенным человеком и в памяти сохранился очень смутно. Сын Лея, яркая картежная личность. Дожив до тридцати пяти лет, ухитрялся нигде не работать. Он только играл в карты. Разные периоды были в его картежной карьере. Иногда он возвращался в одних трусах, и разговоров для улицы хватало на всю неделю, а во время выигрышей такси привозило его домой, и снова - разговоры. Только сейчас понимаю, что, живя в своем мирке, он был неподвластен милиции, общественному мнению, боровшимся с тунеядством.
Доктор Аккерман по вызову из поликлиники приходила не раньше десяти вечера. Жалуясь на большое количество вызовов, она общалась больше с родственниками больного, чем с больным. Потому, что знала всех лично на участке. Все вырастали, жили и умирали у нее на глазах. Обычный ее рецепт был такой: "Чаю с малиной, полежать и хорошо кушать". Эти рецепты раздавались и взрослым и детям. Болит живот - клизму. Все. Других рецептов мы не слышали. И лечила она очень правильно, потому что вырастали мы здоровыми.
Сейчас Лея живет в Чикаго. Как ни удивительно, Америка научила его работать. Недавно, приезжая в Киев, он рассказывал, что его мама очень хотела увидеть Демеевку, а сейчас покоится далеко от родных мест.
Семья Спекторов жила в тринадцатом доме. Гриша (по документам Гершиль) Спектор, глава семейства, преподавал в автодорожном институте. Всегда хорошо одет, чисто выбрит, он с небольшим, почти школьным портфелем утром шел на работу. Возвращался он под вечер. Тяжко было узнать человека, которого встречали утром. Уставший, посеревший, он шел домой. Дома его встречала жена Галя и сыновья Игорь и Рома. Насколько эти два плода с одного дерева отличались друг от друга. И поговорка "Яблоко от яблони..." была не уместна. Под Игорем земля горела. Любая драка, потасовка, проходившая на улице, не оставалась без него. О его участии можно было не спрашивать. Если дрались, то Игорь был там. Рома был спокойным и уравновешенным ребенком. Учился он с любовью. Старый портфель отца был для него лучшим подарком на день рождения. Покинув родную землю, они обосновались в Нью-Йорке. Больше в Киеве их никто не видел.
В девятом номере жил "дед Сумин". Никто не знал его имени. Все от мала до велика звали его просто Сумин. Зато вплоть до его смерти у него была гнедая лошадка, почти одного с ним возраста. Каждый день можно было видеть его телегу, то вывозившую мусор с улицы, то привозившую стройматериалы, песок, глину. Когда он возвращался с работы домой, он катал нас, местных мальчишек, на своей телеге, и это очень врезалось в память. Жил он одиноко, в небольшом домике, где, кроме одной комнаты, была конюшенка. Так они и жили вдвоем с кормилицей. Из рассказов моего деда я знал, что и до войны его образ жизни был таким же.
Седьмой номер был отличителен от других. Двухэтажный дом с жильцами различных национальностей и образов жизни. Ругались они между собой ежедневно, в основном женщины, так как имели статус "домохозяек". Крик стоял на всю улицу. Повод для ссоры находился всегда.
"Маня, скажите Кате, чтоб не вешала белье на мою веревку! Мне все равно, когда она снимет. Я не могу сказать, мы вчера поругались и не разговариваем. Я с Вами не ругаюсь, у меня голос такой. Не хотите, не надо. Сара, скажите Кате, чтоб не вешала белье на мою веревку! Сара, Вы что, оглохли? А, я забыла, мы же два дня не разговариваем. Сара, Вы были не правы, давайте мириться. Мы же соседи. Ну, пришел муж пьяный, так что это секрет для всех? Я только сказала Наташе и Мане".
"Маруся, почему Ваш сын простоял всю ночь под моим окном? Мне не надо себе льстить. Как не под моим, а под окном дочери. Она же еще совсем ребенок. Ну и что, что 20 лет, а для меня ребенок. Это же моя дочь".
Этот "муравейник" постоянно шумел, кричал и ругался. Единственный день в году, когда становилось тихо, было 9-е Мая. Этот праздник объединял всех за большим деревянным столом во дворе. Стол накрывался в складчину. Кто-то нес рыбу, кто-то картошку с мясом, кто соленые огурцы и так далее. Но неизменным атрибутом была бутылка водки или вина. Застилали стол всегда старыми газетами. В этот праздничный день пройти мимо было невозможно. Любого прохожего затягивали за стол, где всегда освобождалось место. Из-за стола гость выходил шатаясь, а иногда и засыпал на лавочке во дворе. Это был всенародный праздник, независимо от того, кто и с кем накануне ругался.
Этот дворик прожил до 1964 года, когда началась реконструкция дороги, укравшей пол Наливайковской. Жильцов расселили в разных районах города. Но еще несколько лет они собирались 9-го Мая на месте своего дома и отмечали этот праздник.
Дмитрий Левин
*Налива́йківська ву́лиця — зникла вулиця на Деміївці. Пролягала від Деміївської площі до Луцької вулиці. Вулиця виникла наприкінці ХІХ століття, ймовірно під такою ж назвою. Ліквідована разом із навколишньою малоповерховою забудовою 1981 року.
Джерело: В поисках истины. - 2003. - № 11/35
Немає коментарів:
Дописати коментар